История собора началась задолго до его постройки. Согласно историческим справкам, в 60-е годы в Норильске стал формироваться первый неофициальный приход вокруг священнослужителей, оставшихся после отбытия сроков в Норильлаге. Богослужения в тот период действительно проводились в домашних условиях, в квартирах верующих.

Переломный момент наступил в начале 1990-х годов. По инициативе местной православной общины и при поддержке городской администрации было принято решение о строительстве храма. Участок выбрали символичный — на проспекте Ленинском, 1, где ранее располагались административные здания Норильлага и бараки для заключенных.

Строительство, начатое в 1995 году, велось быстрыми темпами, и к 1997-му году здание было возведено. Архитектурный проект выдержан в традиционном русском стиле: пятиглавое завершение, массивные стены из светлого кирпича. Отделочные работы внутри продолжались до 2003 года.

Один из самых известных эпизодов строительства связан с установкой главного креста. По данным публикаций на церковных ресурсах, настоятель собора протоиерей Сергий (Кожевников) лично закрепил его на центральном куполе с помощью подъемного крана, так как у монтажника возникли проблемы со здоровьем.

Северный климат вносил свои коррективы. Например, закладной камень, который по канонам положено закапывать под алтарем, из-за вечной мерзлоты был вмурован в стену храма. Этот факт стал яркой иллюстрацией того, как традиции адаптируются к местным условиям. Еще до завершения отделки для храма были отлиты семь колоколов, самый крупный из которых, «Благовест», весит 250 кг.

Сегодня собор является духовным центром Норильска. Его главной святыней считается мощевик с частицами мощей тринадцати угодников Божиих, переданный в дар Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. При соборе действует воскресная школа для детей и взрослых.

В 2020 году была проведена модернизация: 500 восковых свечей в центральной части храма заменили на электрические аналоги в целях противопожарной безопасности.

Кафедральный собор в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» — это не просто культовое сооружение. Это символ преодоления трудной истории и духовного возрождения, ставший неотъемлемой частью архитектурного и культурного ландшафта Норильска.

В историю советской промышленности Авраамий Павлович Завенягин вошел как человек, сумевший невозможное — построить в условиях вечной мерзлоты крупнейший горно-металлургический комбинат страны. Он возглавлял Норильский комбинат с 1938 по 1941 год, совмещая должности начальника строительства Норильлага и директора предприятия. Именно при нем безжизненная тундра начала превращаться в город с инфраструктурой: были построены первые капитальные жилые здания, цеха, железная дорога и лаборатории, открыты новые месторождения.

Прибыв в Норильск 28 апреля 1938 года, Завенягин застал хозяйство в плачевном состоянии: не было ни смет, ни проектов, ни планов, а коммуникации работали по временной схеме. С нуля он организовал работу, настояв на принципиально важном решении — вести строительство «по полному циклу». В то время как другие предлагали ограничиться производством полуфабриката (файнштейна) с последующей переработкой на Урале, Завенягин добился создания в Норильске рафинировочных мощностей. Это казалось фантастикой, но именно этот шаг позволил Норильску годы спустя стать неформальной «столицей» российской Арктики.

Особая страница в биографии Завенягина — его отношение к репрессированным. Будучи руководителем комбината и лагеря системы НКВД, он, по воспоминаниям современников, создал лояльный режим, позволивший выжить тысячам людей. Яркий пример — история фотографа газеты «Известия» А.М. Сорокина, осужденного «за взгляды». Авраамий Павлович, узнав его в списках этапников, назначил его заведующим первой фотолабораторией комбината — поступок, требовавший в те годы большой смелости.

В 1941 году Завенягин был переведен в Москву, где возглавил Главное управление лагерей горно-металлургических предприятий (ГУЛГМП), а позже стал заместителем Л.П. Берии по атомному проекту, курируя урановую промышленность. Любопытно, что после расстрела Берии в 1953 году Завенягин не только избежал репрессий (благодаря знакомству с Хрущевым с 1920-х годов), но и сохранил пост. В 1949 году он лично контролировал изготовление плутониевых полусфер для первой советской атомной бомбы и сопровождал их в Семипалатинск для финальной сборки.

Его наследие живо в Норильске до сих пор. Именем Завенягина названы комбинат (с 1957 года), улица («Завеняжка»), площадь в Старом городе и даже ледокол. Улица Завенягина стала архитектурным феноменом: спроектированные в 1954 году замкнутые дворы-колодцы снижают скорость ветра на 60%, а проходные подъезды, любимые детьми для игр, спасали жителей во время пурги. Первая памятная доска Завенягину была установлена в 1976 году на доме по ул. Советской, 1 — символично, что на самой улице Завенягина нет дома №1.

Иван Варламович Рехлов – почетный житель города Норильска и поселка Шушенское. Запомнился он как коллекционер.

Началось всё с открытки «Ленин на трибуне» художника А. Герасимова, которую он купил в книжном магазине Минусинска. А уже в середине 1930-х годов Рехлов начал собирать репродукции известных художников и подлинники за собственные средства. Далее была череда переездов, и во времена Великой Отечественной войны он оказался на Севере, где отвечал за снабжение продовольствием рабочих комбината через Диксон и мыс Входной.

По окончании войны Иван Варламович устроился на никелевый завод рабочим-дробильщиком руды, попутно коллекционируя репродукции картин, книги, альбомы и организовывая выставки в Норильске, во многих городах России и за рубежом. Он поддерживал связи с известными музеями и галереями мира и даже писал бельгийской королеве Елизавете, которая прислала ему альбом репродукций. В Норильске его коллекция насчитывала до 70 тысяч работ, большая часть которых была посвящена В. И. Ленину («Лениниана»).

Выйдя на пенсию, Рехлов переехал в место ссылки Ленина – поселок Шушенское. «В одном из новых домов было выделено несколько квартир для проживания семьи и размещения огромной коллекции. Вскоре после переезда в Шушенское у Ивана Варламовича родилась идея создания на базе своего собрания народной картинной галереи». В 1970 году его утвердили директором Шушенской картинной галереи.

Одежда коренных народов Севера — это не просто защита от холода, а целый культурный код, в котором переплетаются практичность, мифология и мировоззрение. Одним из самых ярких примеров такой одежды является женская ненецкая паница — верхняя шуба, которую носят и в повседневной жизни, и в праздники.

Главная задача северной одежды — сохранять тепло. Ее шьют из доступных материалов, чаще всего из оленьих шкур, мехом внутрь. Особенности кроя зависят от региона: западные паницы отличаются горизонтальными швами, а восточные шьются из цельной шкуры трехмесячных оленят с вертикальным кроем.

Одежда делается свободной, чтобы не сковывать движения и позволять носить ее поверх другой теплой одежды. Воротник традиционно изготавливают из меха красной лисицы или песца, а рукава имеют широкие проймы — это позволяет работать руками, не снимая рукавиц, которые пришиты к шубе. Для удобства в области запястья есть специальные прорези.

Интересно, что пояс у паницы — не просто деталь гардероба, но и оберег, защищающий хозяйку от злых сил. Летом вместо меха используют более легкие материалы — сукно или замшу.

Использование собачьего меха в нижней части паницы связано с легендой.

В мифологии ненцев есть удивительное объяснение того, почему собаки покрыты шерстью. Согласно древним преданиям, изначально собака была создана подземным духом Нга и не имела шерстяного покрова. 

Но однажды верховный бог Нум (олицетворяющий небо и свет) решил изменить судьбу этого животного. Он вырвал волос из своей головы и бросил его на собаку — в тот же миг она покрылась густой шерстью, но при этом лишилась дара речи. С тех пор собака не может говорить, как человек, а лишь лает, оставаясь его верным спутником. 

Этот миф объясняет не только происхождение собачьей шерсти, но и особую связь между людьми и собаками в культуре ненцев. Возможно, именно поэтому мех собаки использовали в нижней части паницы — как напоминание о том, что даже существа из нижнего мира (созданные духом Нга) могут быть преданы человеку. 

А вот мужчины носят малицу — меховую шубу, которая может быть сшита как мехом внутрь, так и наружу (в последнем случае ее называют совик). Отличительная черта — глухой капюшон, защищающий от ветра и мороза.

На фото малица и паница, середина XX века. Хранятся в музее Норильска

Во времена одного из первых исследователей Норильска Урванцева Н. Н. первые трактора были гусеничными. 

По другим источникам, грузы и по 9 тонн вмещались.  При помощи таких тракторов Н. Н. Урванцев перевозил строительные материалы для постройки дома.  Всего было 3 трактора. На доставку было затрачено чуть больше месяца, но если вдаваться в детали, то тракторы ехали всего 50 часов, а остальное время люди протаптывали и освобождали дорогу, вытаскивали застрявшие в снегу сани, чинили "незаменимых помощников".

Позже, к 1935 году появились более похожие на современные, новые модели тракторов в количестве 10 штук, но не было гаражей, мастерских. Ремонтировали их где придется, порой и в мороз под -50С, когда не только человек, но и все инструменты просто замерзали. На такой случай в запасе всегда было несколько ключей: пока один отогревают на костре, другим работают.

В 1939 г, наконец, появился теплый гараж и мастерская, но с начала ВОВ, прекратились поставки запчастей и топлива. Всё производилось на месте с помощью смекалки техников и химиков.

При строительстве Талнаха, помимо своей основной функции, в местах с завалами с помощью специальной рамы, прицепленной к трактору, ровняли дорогу.

Трактор остается неотъемлемой частью жизни города и каждого норильчанина. Круглогодично, выходя на улицу, можно увидеть эту технику за работой: строительство и снос зданий, уборка улиц города, и, конечно, за основной задачей – многогранной работой на комбинате.