Наверное, это единственная тема, которую я так толком и не осветила в канале, по той причине, что никак моя охота за ним не заканчивалась более-менее четкой фотографией. Сегодня мне улыбнулась удача!

Норильск расположен за полярным кругом, и вероятность увидеть сияние здесь наиболее высока. Охотники за сиянием выезжают подальше от городского освещения, хорошо утепленными и обязательно с термосом горячего чая, потому что это занятие не на пару минут.

А для меня, родившейся и выросшей в Талнахе, северное сияние было не целью фото-охоты, а частью самой жизни, обыденным и оттого не менее волшебным явлением. Я до сих пор помню, как в детстве меня посылали за хлебом в магазин у дома, а я возвращалась через долгое время, с замерзшими щеками и счастливыми глазами. Не потому, что далеко забрела, а потому что не могла оторвать взгляд от неба. Оно жило своей жизнью — переливалось, дышало, танцевало беззвучным танцем. 

А живя на ул. Диксона, с видом прямо на тундру и Талнашку, могла наблюдать это чудо буквально из окна. В ясные морозные вечера просто выключала свет в комнате, и вот оно — гигантское, бесшумное световое шоу, разворачивающееся в черной пустоте за стеклом, без единого признака городского света. Это было мое личное, домашнее космическое представление.

Эти детские впечатления — мое самое теплое доказательство того, что магия Севера живет не только в далеких экспедициях, но и в повседневности тех, кто называет этот суровый край своим домом. Но помимо личной магии, всегда интересовала и научная сторона этого явления. 

С точки зрения науки, северное сияние, или аврора (Aurora Borealis) — это оптическое явление, при котором верхний слой атмосферы планеты светится зелеными, красными, желтыми, синими и фиолетовыми цветами. Первым природу этого явления раскрыл Михаил Ломоносов.

Всё начинается с Солнца. Солнечный ветер — это заряженные частицы, которые устремляются к полюсам Земли под влиянием магнитного поля. Простыми словами, Северный и Южный полюса Земли их «примагничивают». Эти частицы сталкиваются с газами в нашей атмосфере, те ионизируются и высвобождают энергию в виде света. В зависимости от того, с каким газом столкнулись частицы, такой цвет и получается: кислород светится красным и зеленым, а азот — синим и фиолетовым.

Яркое полярное сияние — это зрелищная часть магнитной бури, которая может длиться около полутора часов. И это не просто красиво: на свечение тратится лишь 5% всей энергии, остальное может вызывать сбои в работе радиосвязи и даже, по некоторым данным, влиять на работу железнодорожных стрелок!

А я, пока охотилась за кадром, узнала, что наукой магия сияния не ограничивается. В газете «Заполярная правда» мне встретились очень интересные верования народов севера о природе и силе этого феномена:

«Полярное сияние для народов Севера веками несёт сакральный смысл. Явление считалось мостом между миром живых и мёртвых, предвестником удачи или беды. В его всполохах людям виделись отблески мифических существ. У ненцев, например, природное явление называется «харп» — свет для душ предков, которые ночью путешествуют по тундре в санях. Саамы верили, что северное сияние зажигается, когда по тундре несётся огромная зимняя лисица, задевая хвостом сугробы, и от этого в небе разлетаются искры. В культуре поморов таинственное мерцание напрямую ассоциировали с небесным огненным змеем, который, по поверьям, даже мог вызвать пожар в доме».

Так что в следующий раз, глядя на сияние, попробуйте разглядеть в нём и древнюю легенду, и космический ветер, и чьё-то тёплое воспоминание. В этой способности быть для каждого своим и кроется его тихое таинство. Оно говорит на языке науки с разумом, на языке мифов — с душой, а на языке света — с самым сокровенным, что есть в сердце. 

Я прилетела в Норильск на месяц — повидать маму, встретиться с друзьями, вдохнуть воздух родных мест и побродить по бескрайней тундре. Казалось, что этот отпуск и так уже наполнен до краев домашним, почти забытым счастьем. Но оказалось, главный сюрприз ждал меня впереди.

Как-то утром, за чашкой кофе, мама небрежно, но с хитринкой в глазах бросила:

— Кстати, на эти выходные ты у меня занята. Никаких планов не строить!

Так, без лишних церемоний, я узнала, что отправляюсь в тур «Дикий Таймыр».

Мне вдруг страстно захотелось представить тот самый, самый первый момент, когда мечта стала реальностью.

— А помните самую первую растопку? Ту самую, когда дом был уже готов? — спросила я.

— Это было самое радостное чувство удовлетворенности от результата.

В его глазах читалась та самая, уже давно прошедшая, но до сих пор живая радость. И я подумала, что мама была права. В эти моменты я была действительно «занята» — самым важным делом на свете. Умением слушать тишину, дышать полной грудью и понимать, что такое настоящее, ничем не приукрашенное счастье.

Это чувство переполняло меня всю долгую светлую ночь, даже когда все уже разошлись по кроватям и в избе воцарилась сонная тишина. Я лежала, прислушиваясь к потрескиванию дров в буржуйке, и перебирала в памяти все события дня — и вот тогда со мной случилось то, что всегда случается, когда меня переполняют впечатления... Ни с того ни с сего меня начал разбирать смех. Никакой шутки не прозвучало, просто внутри все заходило ходуном от счастья. Я пыталась сдержаться, понимая, что все уже легли спать, тело трясло от сдерживаемого смеха, но в конце концов я не выдержала и залилась таким хохотом, что остановиться было невозможно. Из темноты спальни послышался спокойный, с доброй укоризной голос Сергея: «Ксения, не дуркуй». Было и забавно, и немножко стыдно — но это был мой самый искренний отклик на весь этот день.

На следующее утро мы отправились в путь. Через реку Дудинка вышли в Ергалах и дошли до самого каньона, где и остановились для рыбалки. Неделя ливней сделала реки полноводными и буйными. Пейзажи были словно не здешние — будто сошли со страниц «Властелина Колец», суровые и величественные. И вот среди этой мощи я увидела нечто хрупкое и трогательное: куст северной смородины, полностью ушедший под воду. Он был как видение из зазеркалья, призрачный и прекрасный. А над ним бурлила река. В этом месте стоял гул «большой» воды: меж расщелин обрушивался вниз водопад — не просто горный поток, а нечто устрашающе прекрасное. Смотря на его мощь, я поняла, что в этом мире мы — лишь песчинки. И в этом осознании была не унизительность, а огромная, освобождающая легкость.

Но в его голосе послышались и грустные ноты, когда он вспомнил другую историю.

— Вспоминаю эпизод встречи с маленьким медвежонком... Он по каким-то причинам остался без матери и вышел к человеку в поисках защиты. К сожалению, к моменту встречи с нами он был уже слишком болен и слаб... Было больно и обидно от собственной беспомощности в сложившейся ситуации.

Он помолчал, глядя на убегающее за поворотом дерево, где сидел сапсан.

— Путешественникам надо всегда помнить, что вокруг нас дикая природа со своими законами. Мы здесь только гости.

Эти слова стали для меня главным уроком. Уроком смирения и уважения перед этой суровой и прекрасной землей. Все эти дни, проведенные в отдалении от цивилизации, я слушала своих спутников, звуки природы и думала, что «Дикий Таймыр» — это не только про рыбу и пейзажи. Это про людей, которых судьба на время собирает вместе в этом удивительном месте, чтобы они поделились друг с другом своими самыми необычными «историями».

Примерно 120-ти километрах от индустриального Норильска лежит мир, словно сошедший со страниц эпической саги. Это озеро Лама на плато Путорана — царство безмолвия, величественных скал и чистейшей воды. Его имя, данное тунгусами и эвенками, означает «море» или «большая вода», и это не преувеличение. Вытянувшись на 70 километров в обрамлении суровых гор, достигая глубины в 200-ти метров, озеро Лама и впрямь подобно морю.

Рожденное в тектонических разломах, Лама покоится в колыбели скал. С севера его обступают отвесные стены Микчангды, а с юга — живописные Ламские горы. Это не статичный пейзаж, а вечное движение: из расщелин гор, словно серебряные нити, низвергаются многочисленные водопады, неся в озеро ледяную воду тающих снегов. Удивительный парадокс: вода в Ламе абсолютно пресная, хотя дно ее выстилает мощный соляной пласт. Большую часть года — девять долгих месяцев — озеро дремлет под метровым панцирем льда, пробуждаясь ото сна лишь к середине июня, чтобы на короткое заполярное лето раскрыть свою суровую красоту.

Для коренных народов Таймыра — эвенков, нганасан, долган — эти места никогда не были просто географией. В грохоте водопадов слышится голос духов-хозяев, в причудливых очертаниях скал угадываются лики каменных великанов, а бескрайняя гладь озера — это не вода, а дверь в иной мир. Согласно верованиям, у всего сущего здесь есть свой «хозяин»: у озера, у гор, у ветра. Места древних шаманских камланий, что до сих пор показывают путникам, — это не достопримечательности, а свидетельства диалога человека с одушевленной природой. Поднимаясь на гору, чтобы полюбоваться видом, ты не просто созерцаешь пейзаж, а стоишь в святилище под открытым небом.

Сюда, в это царство первознанной природы и древних духов, все чаще стремятся туристы. Цивилизация перестала лишь робко касаться этих берегов — турбазы здесь растут, словно грибы после дождя, а редкие охотничьи стоянки уступают место новым причалам. Это стремительное проникновение человека меняет лик «моря». На смену звериным тропам все чаще приходят людские, а по берегам, увы, тянется шлейф мусора. Тишину все чаще разрывает гул моторов, а зверь, чувствуя беспокойство, уходит вглубь.

И все же путникам по-прежнему открывают главные сокровища Ламы: проводят к ревущим водопадам, совершают с ними восхождения на горы, откуда открываются дух захватывающие виды на водную гладь. Но иногда с этих вершин видно и другое — багровые следы пожаров, все чаще случающихся по вине человека. Спустя годы на местах пепелищ вырастает иван-чай, и фиолетовые луга этого цветка становятся немым укором — прекрасным и печальным напоминанием о том, что предшествовало их появлению.

Среди этой наступающей переменчивости по-прежнему стоит на берегу музей жизни и быта народов Таймыра, созданный энтузиастом. Этот крошечный островок памяти в бескрайнем море тундры — место, где еще можно прикоснуться к мудрости тех, кто веками читал эту землю как священную книгу, не переписывая ее на свой лад.

Кажущаяся нетронутость этих мест обманчива. История оставила здесь свои шрамы, и они — часть души Ламы. В 1970-х годах неподалеку от мыса Тонкий прогремели ядерные взрывы мощностью 7,6 и 15 килотонн — оглушительный выкрик современности, ворвавшийся в святая святых природы. А на самом берегу озера в военные и послевоенные годы стоял лагерь для политзаключенных, где томились руководители прибалтийских республик. Их руками была построена турбаза, что стоит здесь и поныне, служа молчаливым памятником их трагической судьбе. Рядом с ней установлен памятный знак — суровое напоминание о том, что даже в самом чистом «море» покоится груз человеческой истории.

Таким и предстает озеро Лама перед путником — как место, где духи гор беседуют с ветром, где древние легенды оживают в шепоте волн, а величие природы заставляет задуматься о вечном. Это море спокойствия, в чьих глубинах плещется вечность и отзывается эхом наше неспокойное прошлое.

– Екатерина, расскажите о себе. Что привело вас в полную романтизма сферу туризма? 

– Мне 40 лет, родилась и выросла в Норильске, я коренная норильчанка. К выбору именно этой профессии определённо были предпосылки. Про романтизм путешествий, если честно, никогда не думала, так как меня всегда больше привлекало изучение материалов геологов, и я всегда понимала, что это всё очень сложно и сурово. Север, Арктика — это такая красота, которая всегда требует некоторых жертв. Поэтому разведка и прокладывание новых маршрутов — это, конечно, тяжёлое, но одновременно прекрасное бремя. 

Впервые возможность исследовать плато Путорана выпала мне в 2020 году, в пандемию. Там мы с группой, можно сказать, спасались от тех лишений, с которыми тогда столкнулась вся страна, весь мир. Ходили, бороздили, изучали бескрайние просторы. Именно с того момента я целиком погрузилась в дело. Места у нас, несомненно, интересные и очень красивые, определённо существует ещё множество неисследованных троп, по которым я бы хотела пройти. 

Если возвращаться к истокам, то я с самого раннего детства увлекалась историей, краеведением, изучением карт и биографиями исследователей. Неизменным с тех пор осталось и моё желание делиться всем тем, что я узнаю. Такие люди чаще всего и идут в преподаватели или экскурсоводы. Отец постоянно брал меня с собой в лыжные походы по тундре. Я тогда жила в Талнахе, нам надо было только дорогу перейти — и вот она — северная тайга. С 14 лет я пришла в горнолыжный спорт, каталась на сноуборде, и до 20 лет, можно сказать, жила на горнолыжной базе, хотя после травмы на долгое время уходила из спорта. Потом родила ребёнка, и когда он уже встал на ножки, я вернулась в лес, в горы, вновь начала ходить в походы и вступила в местный турклуб. 

– Как думаете, какую роль в поиске вашего призвания сыграло образование? Где и у кого вы учились? 

– Скажу так, образование в любом случае необходимо. Моя научная деятельность началась в Музее Норильска, туда я устраивалась вообще без образования. Получала его, когда возникла необходимость в повышении квалификации для написания научных работ. Схватила первую попавшуюся специальность — «государственное и муниципальное управление» — в Заполярном филиале ЛГУ им. А. С. Пушкина. 

До этого было несколько попыток получить вышку — училась три курса на юридическом факультете, потом — несколько лет на психолога, но тоже не окончила, в силу финансовых трудностей. К тому времени я осталась одна с маленьким сыном на руках, а когда ему исполнилось где–то три годика, я пошла работать на рудник «Октябрьский» — нужно было как–то поднимать семью. Трудилась там три тяжёлых года, а потом однажды просто зашла в музей и поняла, что должна там работать. Да, у меня не было высшего образования, зато глаза горели. Так к 30 годам я и попала к ним в штат. Спустя годы понимаю, что, наверное, если бы раньше была такая возможность, то пошла бы учиться на геолога или геммолога, специалиста по изучению камней, мне это очень интересно. Думаю, если в нашем университете откроется какой–нибудь интересный для меня факультет, то я с радостью снова пойду учиться. 

У меня было много учителей, благодаря которым я смогла найти своё призвание. С одним из них я встретилась, когда работала экскурсоводом в Музее Норильска. Владимир Владимирович Ларин, кандидат биологических наук и бывший директор Путоранского заповедника. Он был уникальнейшим человеком, с которым мне посчастливилось работать за соседним столом, но ещё большей радостью для меня стало то, что он взял меня в свои ученики. Знания, которые он передавал, всё больше влюбляли меня в нашу территорию. Одно дело — читать о ней в книжках, и совсем другое — слушать рассказы бывалого учёного, который годами жил на плато. Он знал всю подноготную полуострова, а ещё мог какую– нибудь интересную историю про то или иное растение или место рассказать. Это, конечно, дорогого стоит. Именно Владимир Владимирович дал мне один из самых сильных стимулов к изучению нашей территории. 

В музее я проработала научным сотрудником шесть прекрасных лет, а в 2020 году одна из развивающихся норильских турфирм позвала меня разрабатывать туристические маршруты. Я приняла ответственное решение расти дальше и приумножать свои знания как гида и краеведа личным опытом. Немаловажную роль в этом выборе сыграли печальные обстоятельства. В 2018 году ушёл из жизни мой наставник Владимир Ларин, и мне стало трудно находиться в музее, где всё напоминало о нём. Этот человек оставил большой след в моей душе, в истории всего города и истории изучения плато Путорана. 

– Что вам больше всего нравится в вашей работе? 

– Знаете, к нам часто приезжают люди со стереотипным мнением о Норильске, Севере, об Арктике, и мне очень приятно отмечать, как через полдня экскурсии у них в голове кардинально меняется пейзаж, который они себе изначально нарисовали, и отношение к нашему городу. Вот это, наверное, самое важное. В музее было так же. Мы всегда были очень рады перемене взгляда гостей, их восторгу и новому пониманию Норильска. Человек в этой профессии должен любить наши места и иметь потребность делиться этой любовью. Всё остальное второстепенно. Ведь научиться можно всему — знать даты, уметь правильно разговаривать, преподносить информацию, — кроме любви. 

– Ценность вашей работы неизмерима, а какова её цена? Сколько может заработать опытный и страстно влюблённый в профессию гид в Норильске? 

– Уровень зарплаты прежде всего зависит от опыта. Даже если в новичке чувствуется большой потенциал, ему всё равно придётся многому учиться, а на это нужно время. Опытный гид может успеть провести около 16 дней на экскурсиях за месяц и заработать порядка 200 тысяч рублей. Средняя нагрузка — 120–150 тысяч рублей. Люди, имеющие корочки инструктора–проводника, эдакие универсалы–эрудиты, которые могут красиво преподнести информацию и при этом имеют хорошую спортивную подготовку, — в нашей профессии на вес золота. Они, конечно, зарабатывают больше. 

– Часто путешествуете по России? В каких уголках страны довелось побывать? 

– Последнее место, где я интересно отдохнула, — Алтай. В прошлом году в сентябре была в Ингушетии и Северной Осетии. Здесь — на базе отдыха на плато, в многочисленных вертолётных разведках. Вообще, прошлый год для меня был знаковым в плане путешествий, я побывала на Кандинском водопаде — самом высоком в России, на самом широком — Оранском и на самом мощном — Курейском. Ещё хотела бы в ближайшее время добавить к списку Байкал, Камчатку, Курилы, Сахалин, в общем, весь восток. До этого я почему–то обходила его стороной. А на западе много где бывала, в основном в средней полосе России. Лучше всего исследовала северо–запад: Кольский полуостров — Печенгский район, полуостров Рыбачий, Сейдозеро, Ловозеро, Хибинские горы. 

– На ваш профессиональный взгляд, насколько в плане туризма Норильск отличается от других городов? 

– В каждом городе всё по–разному! У нас прежде всего очень сложная логистика — к нам не просто добраться, а ещё крохотный сезон — только два с лишним месяца. Это тоже создаёт определённые трудности. В Норильске мощный скачок развития туризма произошёл где–то в 2020 году, и с тех пор это направление набирает обороты. Туристы перестали быть диковинкой для норильчан. В магазинах, сувенирных лавках, ресторанах вырос уровень сервиса. Персонал видит в приезжих не просто клиентов, а гостей. А ведь это совершенно разный подход. Если я приглашаю в дом гостя, я сделаю всё, чтобы ему было комфортно: окружу уютом, предложу чашечку чая с брусникой, дам расслабиться. Это и есть гостеприимство — когда туриста встречают не как потребителя услуг, а как дорогого друга. Конечно, норильским туроператорам ещё есть куда расти, и мы стараемся. 

– Как считаете, у каких регионов нам стоило бы поучиться гостеприимству? 

– Это, безусловно, Юг, Кавказ, Северная Осетия. Пока мы путешествовали по этим местам в прошлом году, начиная от Владикавказа и заканчивая самыми маленькими посёлочками, встречавшимися на нашем маршруте, нас везде встречали и провожали с улыбкой, делали всё максимально быстро, о каких–то трудностях предупреждали заранее, и это было очень приятно. Мне есть с чем сравнивать, я много где бывала, видела отели премиум–класса, достаточно высокий уровень организации экскурсий и экстремальных развлечений, гастрономического туризма. Могу сказать, что у южан очень хорошо получается. Однако на материке туристов в принципе видят чаще, у местных жителей огромный опыт в этой сфере, они привыкли. У нас же абсолютно другая территория, она мало изведана, но по–своему притягательна, и наша работа как экскурсоводов — в первую очередь показать эту красоту людям. Когда наши гости недовольны, например, заминкой в подаче блюд в ресторане, мы терпеливо объясняем, что Норильск только–только начал массово привлекать туристов, поэтому не всё гладко, но мы учимся на своих ошибках. 

– Какие советы вы бы дали тем, кто только хочет начать карьеру в сфере туризма? 

– Первое — любите свою территорию, изучайте её, будьте максимально открытым и любопытным человеком, старайтесь замечать то, чего не видят другие. Смотрите каждый день на свой город новыми глазами, подмечайте детали. Если увидели что–то новое, соберите информацию. Просматривайте городские СМИ, «Заполярку» например. Я создала в телефоне папку с новостными каналами Норильска и каждый день их мониторю, чтобы быть в курсе событий. Хороший гид должен впитывать в себя всё как губка. 

Обязательно учите психологию. Важно разбираться в психотипах, уметь считывать людей, понимать, где нужно побыстрее всё рассказать или, наоборот, сделать паузу, когда предложить помощь. 

Изучайте этику и культуру речи — это основа профессионализма. 

И ещё один важный пункт: учитесь спокойно воспринимать критику и стремитесь к получению обратной связи. Я считаю, что даже профессионалам с 20–летним опытом всегда есть к чему стремиться. Ведь меняются времена, люди, их восприятие информации, следовательно и подача экскурсовода должна трансформироваться.

– Есть какие–то моменты из практики или люди, которые особенно запомнились? 

– Так сразу и не скажешь. Больше всего всегда удивляют люди. Приятно, когда гости, показавшиеся тебе ввиду личных стереотипов заносчивыми, оказываются в итоге милейшими людьми. 

А ещё мне всегда почему–то было проще работать с людьми гораздо старше меня (50–70+). Может, потому, что они любопытны, как дети, обо всём спрашивают. Однажды у меня в группе была очаровательная женщина 93 лет. Невероятно прекрасная! На Красных Камнях она носилась с палочками так, что мы не могли её поймать, и всё время за неё переживали, а она постоянно от нас убегала и отмахивалась: «Хватит уже, девочки!» 

– Вот это бодрость! 

– Да–да, я тогда именно так и сказала! Она очень жизнерадостная, восхищалась каждым камушком, листиком, каждым бликом на воде. Наблюдать за такими людьми — одно удовольствие! 

Да и вообще, мы существа социальные. Я каждый раз вдохновляюсь знакомствами с новыми, интересными людьми. Каждый из них оставляет после себя в моих воспоминаниях что–то своё, кусочек своего региона. 

– Вы работаете с такой самоотдачей. Достаточно ли времени остаётся на семью? 

– Семье я всё–таки стараюсь посвящать больше времени. Уже пару лет как я не отдаю себя работе 24/7. А до этого работала в таком режиме более 10 лет. В основном, конечно, вся работа выпадала на лето, и мой сын не был особо обделён вниманием, так как в это время обычно отдыхал у бабушки на материке. А зимой я и его отец проводили с ним время по очереди. 

– Знаю, что у вас есть ещё одно любимое хобби — чтение книг. Поделитесь личным топом произведений. 

– С ходу все не вспомнить. Но у меня есть несколько настольных книг о путешествиях, которые я с удовольствием перечитываю. «Плутония» и «Земля Санникова» Владимира Обручева — мои любимые. Зачитанная до дыр «Территория» Олега Куваева. Притча о взаимоотношениях, философии, психологии «Маленький принц». Пусть последняя считается книжкой для детей, я всё равно её время от времени перечитываю. 

– У вас есть место силы? 

– Конечно. Я очень люблю остров Каменный на плато Путорана. Ещё есть одно горное озеро, мы его называем Витаминка, — прекраснейшее место. Очень нравится озеро Собачье, туда тоже всегда с радостью возвращаюсь. Если говорить о местах поближе (западные отроги плато), то это Талнах и Воронье ущелье. Мне там просто хорошо. 

– А талисман на удачу или какая–нибудь памятная вещь, путешествующая с вами из похода в поход, имеется? 

– Да, это подарок моего сына — маленькая деревянная статуэтка медвежонка. Без неё не выхожу ни на один маршрут. Сын со мной не ходит, зато его подарок всегда со мной. На всех восхождениях, в горах я обязательно фотографирую медвежонка, отправляю сыну и говорю: «Вот, ты и здесь со мной побывал». 

– Возникали ли у вас когда– нибудь мысли навсегда уехать из Норильска, водить экскурсии в других местах? 

– Ещё может быть пару лет назад я всегда говорила, что Норильск — это не просто моя малая родина, я с удовольствием изучаю этот город, узнаю его прошлое, наблюдаю, как он развивается, и по мере сил участвую в этом процессе. Однако так уж принято у нас на Севере, что большинство людей рано или поздно собираются на материк. И я не исключение. Родители не молодеют, наступит время, когда я буду нужна им там. А пока уезжать не хочу, мне здесь уютно и хорошо. 

К тому же я давно перешла, так сказать, точку невозврата — если человек прожил за полярным кругом больше 25 лет, то ему не рекомендуют резко менять климат, это может негативно отразиться на здоровье. В таком случае чаще всего советуют оставаться на Севере либо выбирать не сильно жаркие регионы. Я прожила в Норильске 40 лет и понимаю, что если задумаюсь о переезде, то это будет очень сложная история. 

А ещё Норильск завлекает, магнитит своим гостеприимством, возможностями и тёплыми отношениями с норильчанами. Наш город не зря славится фразой «Я сюда приехал на два года заработать 15 лет назад». Люди приезжают просто заработать, а в итоге заводят семьи, находят близких людей, друзей. И среди них есть те, кто увлекается историей территории, её природой, те, кому интересно плато Путорана, кто причастен к развитию туризма. Эти люди, я бы сказала, по–хорошему пропали навсегда, потому что, ощутив всю мощь этих мест, от них сложно оторваться.